В январе 1914 года Русское географическое общество обратилось в Совет министров с предложением организовать поиски пропавших без вести полярных экспедиций – Русанова, Седова и Брусилова. Начальник Главного гидрологического управления генерал-лейтенант Жданко, возглавивший операцию, принял беспрецедентное по своей смелости решение – использовать авиацию. Для закупки специально подготовленного самолёта и консультаций со знаменитыми полярниками – Нансеном и Амудсеном в Европу был направлен поручик морской авиации Ян Наурский, один из самых опытных российских авиаторов.
Степень риска, которому подвергал себя лётчик Наурский, можно представить, просто взглянув на его самолет. Самый передовой по тому времени аппарат представлял собой хрупкую фанерную конструкцию с двигателем мощностью 70 л.с., двумя парами крыльев и специальными поплавками для приводнения. Ни один из европейских авиамехаников не согласился составить команду Наурскому, хотя это была беспроигрышная возможность навсегда войти в историю.
21 августа (по новому стилю) 1914 года поручик морской авиации Ян Наурский и авиатехник из Севастополя Евгений Кузнецов впервые подняли свою машину в воздух с берегов Новой Земли. Сам авиатор несколько лет спустя так написал об историческом полёте:
«Целый час я летел в сплошных облаках, после чего облака стали редеть, и, усиленно всматриваясь в берега, я различал Горбовы острова, проливы между которыми были покрыты сплошным льдом. Долетев до мыса Литке и обогнув Баренцевы острова, повернул обратно, с тем, чтобы сесть у острова Понкратьевых – месте последней зимовки Седова, но это мне не удалось из-за льда и тумана. Полетел дальше и в 9 часов утра сел у мыса Борисова. Весь вылет продолжался 4 часа 20 минут…».
Хотя никаких следов пропавших экспедиций найти не удалось, результаты полёта переоценить трудно. Наурский и Кузнецов внесли существенные коррективы в указанные на картах очертания Новой Земли и провели первую в истории ледовую разведку.
